Федеральная лезгинская национально-культурная автономия. Мамед Сулейманов - Дагестанские народы Азербайджана

Ибрагимов Магомед-Расул, Россия, Дагестан

Азербайджанцы Дагестана (самоназвание – азербайджанлылар) вплоть до конца 1930-х годов в исторической литературе и документах назывались закавказскими, или азербайджанскими татарами и тюрками) – этническая группа, т.е. часть азербайджанского этноса, образующего основное население Азербайджана и Северо-Западного Ирана. Соседние народы – лезгины, табасараны, кумыки и даргинцы называют их тюрками, каджарами, реже – персами.

Дагестанские азербайджанцы расселены в приморской и предгорной частях Южного Дагестана, в основном в г. Дербенте и близлежащих к нему районах. Азербайджанцев, живущих в Республике Дагестан, насчитывается 131 тыс. (2010 г., перепись), что составляет 4,5% населения области, или 2,1% всех азербайджанцев РФ. Около половины их проживает в сельской местности – в Дербентском (55,7% населения района), Табасаранском (18%), а также в Рутульском (4%), Магарамкентском (2,8%) и Кизлярском (2,6%) районах. Азербайджанцы-горожане сосредоточены в Дербенте и Дагестанских Огнях, в которых составляют около трети населения в каждом. Часть их проживает также в Махачкале, Кизляре, Хасавюрте, Буйнакске, поселках городского типа Мамедкала (22,4%), Белиджи (7,3%) и др.

В отрыве от основной территории расселения находятся азербайджанские селения Нижний Катрух Рутульского р-на, Болышебредихинский и Персидский Кизлярского р-на. В составе азербайджанцев Дагестана выделяется особая субэтническая группа терекемейцев (самоназвание – тэрэкэмэлер), которая вплоть до начала XX в. считалась отдельным этносом, а ныне она консолидируется с собственно азербайджанцами, сохраняя при этом свои этнические самосознание и самоназвание. Терекемейцы расселены компактно в 10 селениях, расположенных в северной части Дербентского р-на. Соседи – собственно азербайджанцы, кумыки и даргинцы называют их соответственно тэрэкэмэлер, тэркемелер, таркама; у северных кумыков, части даргинцев, аварцев и лакцев они известны под этнонимом падар.

Дагестанские азербайджанцы граничат на севере по р. Артозень (Башлычай) с кумыками, на западе по предгорьям с кайтагцами (даргинцами) и табасаранами, на юге по р. Самур с лезгинами. На востоке естественной границей их этнической территории служит Каспийское море. Азербайджанцы расселены в двух природно-климатических зонах: в южной части приморской равнины (Дербентский р-н) и предгорьях Южного Дагестана (Табасаранский р-н); лишь одно село (Нижний Катрух Рутульского р-на) расположено в высокогорной зоне. По этнической территории азербайджанцев протекают реки Уллучай, Дарвагчай, Камышчай, Рубас, Гюльгерычай в их нижних течениях.

Климат в целом здесь умеренно теплый, мягкий, отличающийся засушливым и жарким летом, дождливой осенью и сравнительно мягкой зимой. Абсолютные максимумы температуры воздуха составляют соответственно +38° и -21°. Среднее количество осадков достигает около400 ммв год. Почвы здесь светло-каштановые, тяжелосуглинистые, глинистые и солончаки (равнина), и каштановые, темно-каштановые, горно-степные, горно-лесные и луговые (предгорья). На равнине произрастает солончаковая и полынно-типчаковоковыльная растительность, в предгорной зоне – разнотравно-типчаково-ковыльные и бородачевые в сочетании с тимьянниками и трагантниками. На этнической территории дагестанских азербайджанцев до недавнего времени имелись довольно значительные лесные массивы, в том числе Уллумеше («Большой лес»).

Из полезных ископаемых здесь имеются газ, нефть, соль; из строительных материалов – известняк, песок, а также месторождение фосфоритов и селитры (с. Марага).

Находясь на территории, через которую проходил не только Великий шелковый путь, но и многочисленные военные походы, совершаемые из Передней Азии в Восточную Европу и обратно, азербайджанцы ощутили все блага богатой торговли и цивилизованной жизни и в то же время испытали на себе все ужасы и тяготы жестоких войн и опустошительных разорений.

Дагестанские Азербайджанцы представители каспийского типа большой европеоидной расы с небольшой примесью элементов кавкасионского типа, т.е. антропологический состав их свидетельствует о смешении каспийского и кавкасионского типов южной европеоидной расы.

Азербайджанцы Дагестана говорят на дербентском и терекемейском диалектах азербайджанского языка юго-западной (огузской) подгруппы тюркской группы алтайской языковой семьи. Вместе с тем дербентский диалект (жителей г. Дербента) и говор (сельских азербайджанцев южной части Дербентского и Табасаранского районов) и особенно терекемейский диалект (близкий к кубинскому и шемахинскому диалектам азербайджанского языка) испытали в большой степени влияние кумыкского, татского и иранского языков. Большинство азербайджанцев (72,2%) свободно владеют русским языком.

Дагестанские азербайджанцы имеют давние традиции письменности; предки их, видимо, пользовались клинописью, в первые века нашей эры — албанской и сасанидской графикой, а затем, после арабских завоеваний, — арабской графикой (аджам) вплоть до 1929 г., когда последняя была заменена латинским алфавитом. С1938 г. азербайджанская письменность была переведена на реформированную русскую графическую основу.

Почти во всех районах расселения азербайджанцев Дагестана имеются общеобразовательные школы, в которых преподается родной язык. Азербайджанский язык в Дагестане имеет статус языка обучения: на нем ведется обучение по всем предметам в начальных классах шести школ Табасаранского и трех школах Дербентского районов. В начальных классах этих национальных школ параллельно с родным языком изучается (с большим количеством часов) и русский язык как учебный предмет. Начиная с пятого класса все обучение идет на русском языке, а азербайджанский язык изучается как учебный предмет. Азербайджанский язык как учебный предмет преподается в 71 школе, в том числе в 35 школах Дербентского района, в 18 школах г. Дербента и 9 школах г. Дагестанские Огни. Обучением на азербайджанском языке и изучением его в Дагестане в 2000/2001 учебном году охвачено, по данным Министерства образования Республики Дагестан, 18 624 учащихся. Создана система подготовки и повышения квалификации учителей родного языка и литературы. В Дербентском высшем педагогическом колледже обучаются 139 студентов, 40 человек его уже закончили. Подготовка и повышение квалификации кадров проводится и в вузах Азербайджана, где обучаются 120 студентов. На азербайджанском литературном языке издаются художественная, научная и общественно-политическая литература, газета «Дербент». С1978 г. на республиканском радио функционирует отдельная редакция вещания на азербайджанском языке (по 30 минут ежедневно), а с1986 г. транслируются пере- дачи Азербайджанского телевидения (в объеме 6340 час. в году).

На территории расселения азербайджанцев Дагестана имеются археологические и архитектурные памятники: каменные орудия труда ашельской эпохи, остатки жилищ и поселения эпохи энеолита, бронзы и раннего железа, памятники куро-араксской и каякентско-хорочоевской культур, древнейший градостроительный комплекс на Кавказе – Дербент с его уникальными стенами, цитаделью (Нарын-кала), мечетями (Джума-мечеть), банями и кладбищами, а также Дагбары и др.

В формировании дагестанских азербайджанцев принимало участие древнее коренное население Кавказской Албании (каспии, касситы, албаны, маскуты и пр.), смешавшееся с вторгавшимися сюда в I тыс. до н.э. ирано- и тюркоязычными племенами (киммерийцы, скифы, сарматы, гунны, болгары, хазары, печенеги), а также иранскими и арабскими колонистами. Последовавшая в XI–ХIII вв. новая волна вторжений тюркоязычных народов (особенно огузов-сельджуков и отчасти кыпчаков) привела к завершению формирования азербайджанской народности, которое выразилось в смене коренных языков населения тюркским разговорным языком. Миграционные и цивилизационные катаклизмы предки азербайджанцев испытывали и в ХIII–ХIV вв. Этническую основу дагестанских азербайджанцев усиливали неоднократные в ХV–ХVIII столетиях вторжения и переселения выходцев из Азербайджана, в основном из Кубы и Ширвана.

В первой половине XV в. в Дагестан вторгаются племена огузо-туркменского происхождения каракоюнлу («чернобаранные»), с которыми исследователи связывают этноним тэрэкэмэ и формирование терекемейцев в отдельную этническую группу в Ширване. В конце XVI в., после организованного Кайтагским уцмием систематического переселения части этих кочевых племен из Кубы и Ширвана, предки нынешних терекемейцев обрели вторую родину в Дагестане. Топонимические материалы и исследование С.Ш. Гаджиевой свидетельствуют, что в формировании дагестанских терекемейцев участвовали не только тюркоязычные (тэрэкэмэ, падар, карадаглы, кайы и др.), но и ираноязычные (татляр) племена, а также представители соседних народов, с которыми терекемейцы имели тесные этнокультурные связи.

Дальнейшему росту численности азербайджанского населения Дагестана способствовала переселенческая политика иранских правителей, проводимая с начала XVI в. в целях упрочнения своей власти в крае: шах Исмаил после захвата Дербента в1510 г. переселил сюда 500 семей из Тебриза (из племен румлу и караманлы), а затем – часть племени баят, шах Тахмасп I в1540 г. – еще 400 семей племени гурчиан (курчи), шах Аббас I в1579 г., выселив суннитов из Дербента, поставил здесь сильный гарнизон кизилбашей, а также переселил 400 семей полукочевых племен баят и устаджлу. Эту политику продолжали иранские правители XVII–ХVIII вв. Сефи I, Аббас II, Надир-шах, которые осуществили военную колонизацию равнинной части Южного Дагестана. По свидетельству А. Олеария (1638 г.), в Дербенте находилось 500 воинов из тюркских племен айрумлу и койдурша, имелись гарнизоны в других местностях; Надир-шах в1741 г. поселил в Дербенте несколько сот семей азербайджанского племени микри.

Значительную роль в истории сложения азербайджанцев Дагестана играли ассимиляционные процессы, которыми была охвачена часть терекемейцев. Так, в первой половине XVIII в. около 300 семей бежали от феодальных притеснений кайтагского уцмия Амиргамзы во владения кумыкских (эндиреевских и костековских) князей. Эти терекемейцы обосновались в аулах Темираул, Чонтаул, частично в Костеке, Аксае и к концу XIX в. влились в состав кумыкского этноса. Терекемейцами по происхождению считается также большая часть жителей ныне кумыкских сел Каякент, Усемикент, Тумеллер, Янгикент, при этом более 70% жителей сел. Янгикент еще в середине XIX в. были горскими евреями, хотя говорили на азербайджанском языке, а часть жителей сел. Каякент – татами, но уже говорили по-кумыкски.

Однако более масштабны процессы тюркизации, которыми были охвачены в конце XIX – начале XX в. жители татоязычных и арабо-язычных, частично табасаранских селений, находящихся вблизи Дербента. Так еще в1873 г. генерал А.В. Комаров отмечал, что «в последние годы татский язык в этих селениях (Джалган, Митаги, Кемах, Зидьян, Бильгади, Гимейды и Рукель. — М.-Р.И.) начал заменяться тюрко-азербайджанским; теперь им говорят только старики и женщины». Вытеснение татского языка азербайджанским усилилось в начале XX в. с ростом межэтнического общения, а позднее – преподаванием в школе азербайджанского языка как родного. Ныне татский язык сохранился лишь у жителей старшего и среднего поколений селений Верхний Джалган и Верхний Митаги. Аналогичные процессы тюркизации фиксируются у жителей селений Арабляр, Дарваг, Ерси, Кемах и Гимейди, происхождение которых связывается с арабскими колонистами VIII в. Жители этих селений (кроме сел. Арабляр, название которого означает дословно «арабы») при переписи населения1897 г. указали, что они – арабы, хотя дарвагцы говорили по-азербайджански, а кемахцы и гимейдинцы по-татски. Здесь следует сказать и о потомках 24 тыс. арабов, поселенных наместником халифа Масламой в732 г. в г. Дербенте, тюркизация которых завершилась к началу XVI в. (если не ранее). Число азербайджанцев увеличилось также за счет перехода персов на азербайджанский язык и последующей сменой их этнического самосознания (а может быть, только самоназвания); наиболее активно эти процессы происходили с начала XX в. с персами, жившими в Дербенте, Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске, Кизляре, а также в сел. Персидское Кизлярского уезда (района).

Предки дагестанских азербайджанцев входили в состав древней Кавказской Албании, а в средневековый период на территории их расселения существовали государства Маскут, Гуния (Страна Хонов), Дербент (с IX в. – Дербентский эмират, с XVIII в. – ханство). Табасаранское кадийство, Ширван и др.

Дербентское ханство, границами которого на севере была р. Дарваг, на юге — р. Самур, на западе – отрог Табасаранского хребта, на востоке – Каспий, занимало южную часть Прикаспийской низменности. С1806 г. ханство находится в составе России. После присоединения к России социально-экономические отношения в Дербентском ханстве стали меняться: жители Дербента и округи освобождаются от таможенных пошлин, увеличиваются товаропотоки из России и т.д.

Изменения произошли и в политико-административном устройстве: Дербентское ханство было упразднено, а управление им передано тарковскому шамхалу Мехти. С1813 г. в Дербенте было учреждено Главное управление Дербентскими и Кубинскими провинциями (т.е. нынешними территориями Республики Дагестан и Азербайджанской Республики). Дагестанские азербайджанцы вошли в состав Дербентского уезда, а с образованием Дагестанской области в1860 г. – в Дербентское градоначальство, Улусский магал, Нижне-Кайтагское и Северо-Табасаранское наибства (позднее – участки) Кайтаго-Табасаранского округа области; после образования ДАССР и административно-территориальной реформы в крае в1929 г. они входят в состав Дербентского и Табасаранского районов Дагестанской АССР, с 1991 г. – Республики Дагестан.

Азербайджанцы, как и другие народы Дагестана, отличаются довольно высокими темпами естественного прироста. Так, их численность выросла с 19 тыс. в1866 г. до 131 тыс. человек в2010 г., т.е. почти в 7 раз, в то время как все население края за тот же период увеличилось в 5 раз. Это результат традиционно высокой рождаемости, сохранению которой способствовали ранние браки, одобрение многодетности, осуждение разводов, бездетности и применения контрацепции. В прошлом относительно высока была смертность, особенно детская, из-за распространения инфекционных заболеваний, эпидемий. Средняя численность семьи у азербайджанцев составляла около пяти человек. В настоящее время у них один из самых высоких коэффициентов естественного прироста – 17,4‰, что обусловлено сохранением относительно высокой рождаемости (23,5‰) и низкой смертностью (5,8‰) населения. Они имеют благоприятную половозрастную структуру населения: 51% составляют женщины, 49% – мужчины; удельный вес детей и подростков – 38,8%, населения в трудоспособном возрасте – 51,8% и населения старше трудоспособного возраста – 9,4%. Азербайджанцы отличаются также относительно высокой долей лиц, состоящих в браке (72,2%).

Ведущим занятием азербайджанцев было земледелие, носившее многоотраслевой характер, при этом особое место занимало производство зерновых культур (в основном пшеницы). Практиковались двух-, трех- и многопольные системы с выделением немалой части надела под осенний или весенний пар. Широкое развитие получило искусственное орошение, в том числе рисовые чеки (дэгъа). Существовала строгая система распределения воды по селениям через ирригационные устройства (арх баши, бенд). Земельный фонд делился на пашни, сенокосы, пастбища и лес. Народные приемы селекции позволили выработать самые лучшие сорта пшеницы и риса в Дагестане – «сары-бугда» («истамбул-бугда», или «арнаутка»), «аг-бугда», «наргыз-аба», «дугьи» и др. Высокой урожайностью славилась пшеница «тэрэкэмэ бугда» (терекемейская пшеница). Среди главных занятий азербайджанцев следует назвать выращивание шафрана и рукоделие разных родов.

Азербайджанцы успешно возделывали огородно-бахчевые культуры: арбузы, дыни, чеснок, лук, перец, фасоль и др.; они выращивали сливы, персики, абрикосы, миндаль, алычу, груши, яблоки, айву, инжир, гранаты, тут, грецкий орех, каштаны и др. Большое развитие получило виноградарство и виноделие. Из технических культур азербайджанцы возделывали хлопок и особенно марену, из которой получали красители для шелка, шерсти, хлопчатобумажной пряжи и других изделий; мареноводство, а также шелководство здесь были древними занятиями, игравшими заметную роль в местной и даже международной торговле. В 40–70-е гг. XIX в. производство марены получило огромное развитие в связи с потребностями русской текстильной промышленности, но с изобретением синтетического красителя ализарина пришло в упадок.

Другой важнейшей отраслью хозяйственной деятельности азербайджанцев было скотоводство в основном мясомолочного направления. В крестьянском хозяйстве большое значение имело разведение крупного рогатого скота, особенно буйволов, используемых для тягловой силы. Коневодство играло второстепенную роль; лошадей использовали для верховой езды, а также при обмолоте зерновых. У дагестанских азербайджанцев крупный рогатый скот почти круглый год был на выгонах, а в холодное зимнее время находился на стойловом содержании, овец и коз насчитывалось относительно мало.

Существенное значение в хозяйстве имело птицеводство. Широко развито было пчеловодство. Некоторое распространение получила охота на диких уток, гусей, а также на зверей. Большое значение в экономической жизни части азербайджанцев (терекемейцев) имели добыча и продажа соли и нефти главным образом горцам.

У дагестанских азербайджанцев в силу их специализации на производстве зерна ремесло, в частности ковроткачество, получило развитие лишь у жителей селений, находящихся в непосредственной близости к табасаранским и татским селениям. Домашние промыслы в той или иной степени были развиты почти у всех азербайджанцев: обработка дерева, железа и изготовление сельскохозяйственного инвентаря, обработка шерсти, кожи и особенно шелка, вязание носков (джорабы), переметных сумок (гаш хэйбэ) и др. В свободное от полевых работ время часть азербайджанцев занималась извозом. Основным транспортным средством служила большая двухколесная арба с парой буйволов; зимой использовались также сани и волокуши, а для верховой езды — лошадь.

Расселение азербайджанцев в районах контактной зоны – Приморской равнине и прилегающих к ней предгорьях – объективно обусловили значительную роль торговли, которая получила новый импульс после строительства здесь железной дороги в конце XIX в. Особенно преуспели в торговле дербентцы – главным образом хорошо образованные и занимающиеся коммерцией с древних времен.

Азербайджанцы Дербента и его округи еще с раннего средневековья оказались вовлечены в феодальные отношения. Часть азербайджанцев находилась в зависимом положении от феодалов (эмира, уцмия, беков) Дербента, Кайтага и Табасарана (раятские села), а другая часть была более свободной и занимала промежуточное положение между раятами и узденями. Почти вся земля находилась в собственности феодалов, исключение составляли лишь небольшие мюльки и вакуфы, которые принадлежали соответственно отдельным семьям и мечетям. Селения управлялись беками. Привилегированный слой составляли представители сельской администрации и верхушка духовенства, а также купечество. Общественное управление и суд основывались на обычном праве (адатах) и шариатских нормах. Сельская община и входящие в нее тухумы регулировали всю производственную и общественно-политическую жизнь селения, распоряжаясь переделом общесельских пахотных, сенокосных, пастбищных и лесных участков и ирригационной системой.

Ведущим типом семьи у азербайджанцев была моногамная малая двухпоколенная семья, хотя почти везде вплоть до середины XX в. сохранялись неразделенные семьи. Глава семьи – старший из мужчин – пользовался большим авторитетом. Существовало строгое половое и возрастное разделение труда. Серьезное значение придавалось физическому, трудовому и нравственному воспитанию детей и подростков, которых приучали уважать старших и друг друга, быть вежливыми и отзывчивыми.

Приветливое и доброжелательное отношение к людям – характерная черта азербайджанцев. Об этом свидетельствуют и такие институты традиционного общественного быта, как гостеприимство и куначество. В общественном быту сохранялись также обычаи взаимопомощи, кровной мести и др. Большое влияние на семейный быт оказал шариат, регулировавший семейно-брачные отношения. Браки заключались с 15-18-летнего возраста; при выборе жениха и невесты их родителями предпочтение отдавалось двоюродным, троюродным братьям и сестрам или другим членам тухума. После сватовства, обручения и выплаты калыма (скотом и деньгами) сторона жениха платила также «сют пули», «капы пули», «ел пули» (соответственно молочные, таможенные и дорожные деньги). Свадьбу играли один-два дня, начинали обычно в четверг и отмечали торжественно всем селением; свадьба у дербентцев состояла из свадьбы невесты, на которой присутствовали только женщины с обеих сторон, и свадьбы жениха, проводимой через неделю или месяц, где участвуют только мужчины; подают еду на стол и обслуживают тоже мужчины.

Накануне свадьбы происходил обряд «хина геже» («ночь хны»): в доме невесты собирались близкие родственницы и подруги, которые купали ее, готовили к свадьбе, используя хну для окраски волос, а также ногтей рук и ног. Этот вечер и ночь они проводили в веселье, танцевали, шутили.

На следующий день во время свадьбы в доме у невесты на торжестве присутствовали только женщины. Невеста сидела с открытым лицом в окружении подруг и близких родственниц. Все веселись, танцевали, образуя круг; танцующим давали деньги (шабаш), которые затем передавали музыкантам. Танцы сопровождались угощениями, теплым общением с родственниками, сельчанами и знакомыми.

Свадьба жениха проходила в его доме очень торжественно. В конце свадьбы ночью невесту забирали в дом жениха. Утром от нее приходили родственницы с пловом, приготовленным на молоке со сладкой приправой, а также курицей или индюшкой, фаршированной орехами и сухофруктами. В течение недели молодую никто не должен видеть, кроме мужа и его сестры. Через неделю совершали торжественный обряд «уз ачан» («открывать лицо»): накрывались столы и невестку церемонно выводили к гостям – женщинам и членам семьи мужа, которые дарили ей дорогие подарки, свекр, например, дарил золото. Невестка обязана выполнять все работы по дому, кроме приготовления пищи, которую готовит свекровь.

Обычаи избегания и семейных запретов соблюдались два-три месяца. Рождение ребенка, особенно мальчика, многодетность приветствовались и считались показателем счастливой жизни. Обряд наречения имени отмечался следующим образом. Через 40 дней после рождения ребенка женщина, умеющая читать Коран, зачитывала определенные суры (къуран тапширан) и трижды в ухо ребенка выкрикивала его имя в присутствии родственниц и подруг. Такое собрание называется «йыгъва». Эти женщины приносили в подарок печенья из миндаля (пахлава, шэкэр-бура), мясные пирожки (кутабы) и другие сладости. Женщин, пришедших в гости, невестка вначале угощала кашей, приготовленной из жареной муки (гоймак), а затем подавали плов и другие кушанья.

Специфический обычай дербентских азербайджанцев – обычай, по которому в случае исполнения желаний (чтобы не болел и т.п.) ребенку ко дню Ашура (день траура по имаму Хусейну, погибшему в сражении при Кербеле 10 октября680 г.) в знак шиитского траура шили одежду черного цвета.

Похоронные обряды их почти не отличались от обрядов других народов, исповедующих ислам. У дербентских азербайджанцев на соболезнование в дом к умершему женщины приходили с утра до обеда, а мужчины – с обеда до вечера Последние ходят на кладбище в течение 40 дней после полуденного намаза Пришедших на соболезнование кормили перед полуденным намазом на скатерти (суфра) на полу; накрывается суфра отдельно для мужчин и для женщин. В течение семи дней приходила женщина, исполняющая роль муллы, которая читала суры из Корана и мерзия (марсия) (выдержки из истории гибели имама Хусейна и его приближенных) отдельно для женщин.

В общественной жизни яркими событиями являлись религиозные и календарные праздники: Новруз байрам, Ураза байрам, Курбан байрам, обряды вызывания дождя, солнца и др. При этом мусульманская обрядность тесно была переплетена с домонотеистическими представлениями и обрядами: верили в божества плодородия, воды, солнца, неба (Тенгри, Гуд, Су-Анасы и др.). Шиитская община отмечала также «шахсей-вахсей», или Ашура: на улицах и ныне организовывались процессии-представления, инсценирующие борьбу и гибель имама Хусейна, при этом некоторые участники били себя кулаками, наносили себе удары цепями и кинжалами.

В последние десятилетия у азербайджанцев, как и у других народов бывшего СССР, произошел значительный рост религиозного самосознания. Очень много молодых людей стали верующими, происходит «омолаживание» религии и у азербайджанцев. Подавляющее большинство азербайджанцев — жителей г. Дербента – шииты, а азербайджанцы, живущие в сельской местности (Дербентский и Табасаранский районы) – сунниты. Шиитских мечетей в Дербенте три: Джума. Верхняя мечеть и Кырхляр, а суннитская мечеть – одна (в центре города). Здесь имеются также одна православная церковь и одна синагога.

Характерный тип поселения – селение (кенд), насчитывавшее в начале XX в. в среднем до 400 жителей. Крупными селениями были Марага, Дарваг, Берикей, Великент.

Самое крупное поселение – город Дербент – древний, средневековый. В настоящее время это торгово-экономический центр Северо-восточного Кавказа, оказывающий огромное влияние на судьбы азербайджанцев и всего населения Южного Дагестана.

Азербайджанские поселения, расположенные на склонах гор, имеют кучевую, а в долинах рек – разбросанную планировку. Обязательным условием была близость источника воды, родников; оборонный фактор учитывался лишь в предгорье. Поселения имеют южную или юго-восточную ориентацию и разбиты на кварталы (махьля, магалы), которые, как правило, назывались по имени предка, основавшего его, по роду занятий или по этнической принадлежности жителей.

Жилища (эв) были представлены тремя типами: одно-, полутора- и двухэтажные; последние наиболее распространены, в них жилые комнаты располагались на втором этаже, а хозяйственные – на первом.

Традиционный дом строился из камня или самана (у терекемейцев) на глине, имел плоскую глинобитную крышу, как правило, вытянутую прямоугольную планировку с помещениями, расположенными в ряд. Современные жилища с двух- или четырехскатными крышами, покрытые шифером или кровельным железом, строятся на цементе из пиленого известняка или крупного булыжника, имеют два-три этажа Г- и П-образной планировки, большое число комнат с дощатыми, реже – паркетными (в городе) полами.

Интерьер жилища стал богаче и разнообразнее: наряду с традиционными коврами и паласами, деревянной, медной и керамической посудой, сундуками, почти вытесненными к середине XX в., большое распространение получила стеклянная, фаянсовая и металлическая посуда, столы, стулья, кровати, фабричная мебель, холодильники, теле видеоаппаратура и прочие предметы современного быта.

Традиционная одежда дагестанских азербайджанцев отражает этнокультурные связи с их соплеменниками из Кубы, Ширвана, Баку и с соседями: кумыками, кайтагцами, табасаранами и лезгинами.

Мужскую нательную одежду составляли рубаха туникообразного покроя (кеннег) и штаны; поверх рубахи одевали бешмет, черкеску, бурку (в непогоду) и меховую нагольную шубу (зимой). Головным убором были овчинная папаха и суконный башлык, обувью служили чарыки, сафьяновые сапоги, башмаки, галоши, которые носили с шерстяными или хлопчатобумажными обмотками. Украшением костюма мужчин были пояса и оружие, изготовленные, как правило, в Кубачах: кинжал, реже – пистолет, шашка.

Женская одежда также состояла из нательной (широкая длинная рубаха и штаны) и верхней (длинное распашное платье с откидными рукавами – дон, украшенное галуном, ажурной тесьмой, подвесками). Распространенными головными уборами женщин были повязка – чуткъу, поверх которой надевали будничные или праздничные платки (фте, шал, гюлъмвнди); обувью служили однотонные и орнаментированные шерстяные носки, чувяки из черного или красного сафьяна, на которые надевали кожаные галоши или башмаки, расшитые дербентскими золотошвейками. Специфической чертой одежды азербайджанок являлось женское покрывало, которое закрывало фигуру.

Большим разнообразием отличались женские украшения: серебряные серьги различных форм, кольца, браслеты, шейные и нагрудные ожерелья из ажурных пластинок (бугаз арты), кораллов, мелких монет, янтаря, сердолика, реже – жемчуга, золота, а также серебряные пояса к выходному костюму. Азербайджанские женщины, особенно горожанки, пользовались различными косметическими средствами: румянами (энгилик), белилами (киршан или ова), хной, басмой и др.

Пища азербайджанцев, особенно дербентских, издавна была богатой и разнообразной. Их культура питания оказала значительное влияние на кулинарию дагестанцев. Одно из первых мест занимают хлебопекарные изделия, супы, хинкалы и плов разных видов.

Популярны бозбаш и пити (густые супы), долма (род голубцов в обвертке из виноградных листьев), бадамжан долма (фаршированные баклажаны), а в последние десятилетия – долма из болгарского перца, помидоров.

Азербайджанцы готовят также следующие блюда: дюшпере и курзе (род пельменей с начинками), чуду (род пирогов), говурма, бастырма (мясные блюда), шашлык, люля-кебаб, каши. Готовят несколько видов халвы, пахлавы, мураппа (варений), душабов (сироп), напитков (щербет и др.). Большое место в питании занимают огородно-бахчевые культуры и фрукты.

Дагестанские азербайджанцы обладают богатым культурным наследием, яркими обычаями и традициями, многообразием фольклорных жанров, литературы и музыки, многие элементы которых заимствованы народами Южного Дагестана.

Наиболее популярными произведениями азербайджанцев являются историко-героические эпосы «Деде-Коркуд» и «Кёр-Оглы», лирические дастаны «Асли и Керем», «Шахсенем и Ашиг-Гариб», «Шах-Исмаил» и др.

Широко бытовали сказки (о животных, волшебные и бытовые), легенды (космогонические и др.), загадки, пословицы, поговорки и прочие жанры устного творчества.

Обрядовая поэзия представлена календарными, свадебными, колыбельными песнями, песнями-причитаниями. Популярным жанром народной поэзии были социально-бытовые и любовные баяты.

Огромной любовью пользовались состязания ашугов-певцов, исполнявших на сазе (струнном инструменте) собственные произведения.

Азербайджанские песни и танцы под аккомпанемент барабана и зурны – неотъемлемые элементы многих торжеств, особенно сельских свадеб. Они весьма популярны и у других народов Дагестана, особенно Южного Дагестана.

Большую роль в духовной жизни играл ислам шиитского (горожане Дербента) и суннитского (большая часть сельских азербайджанцев) толков. Основам религии, чтению Корана, азам математики и природоведения учились с детства в примечетных школах – мектебах и медресе.

Широкое распространение получила литература не только на азербайджанском, но и на персидском и арабском языках. Особую роль в этом играл Дербент – крупный центр культуры и просвещения на Кавказе, имеющий арабо-персидские традиции письменности. Начиная с 1830-х годов здесь создаются первые в Дагестане русские образовательные школы; к началу XX в. в Дербенте насчитывалось 10 начальных школ и одно реальное училище с русским языком обучения.

Просветительские традиции были продолжены в 1920-30-е гг. и последующий период (Дагестанский педагогический и сельскохозяйственный техникумы, а ныне в городе около 20 филиалов вузов России и Азербайджана).

Среди известных ученых и просветителей были профессор С.-Петербургского университета М. Казембек родом из Дербента, А. Талыбов из Темир-Хан-Шуры, поэт М. Гумри, композитор А. Зейналлы, философ М. Алекперли и многие другие. Дагестанскими азербайджанцами являются три генерал-майора Вооруженных Сил России – Т.А. Сеидов, М.Д. Насиров, Н. Садыков.

Дагестанским азербайджанцам хорошо знакомы произведения азербайджанских классиков: Хакани, Низами, Физули, Гаджибекова, Рустамова, Ахмедзаде и др., а также местных авторов XVIII–XX вв.: Фетали, Дермирдира Дэрбенди, Кегмишина Фикри, Кызыллале, Ф. Сейида, Михрали, Киласса, Пирали, Халида, М. Юсифли, Н. Агасиева и др.

В советский период истории произошли значительные изменения, которые охватили все сферы жизни и деятельности дагестанских азербайджанцев: экономику, материальную и духовную культуру, семейный и общественный уклад. Хозяйства азербайджанцев специализируются главным образом на развитии виноградарства и овощеводства, торговле, частично на производстве продуктов животноводства и на ковроткачестве. В1935 г. был создан Азербайджанский театр, но к середине 1950-х гг. он перестал существовать; его предстоит возродить. В 1950-1970-е гг. на равнине возникло несколько новых селений азербайджанцев, переселенных из предгорных селений Кемах, Гимейды, Зидьян и других, которые ныне полностью или частично заброшены, земли их переданы другим хозяйствам. Бывшие жители пытаются восстановить свои прежние селения. В постановке этих и прочих вопросов (представительство в республиканских органах управления, проблемы народного образования и культуры и др.) перед официальными органами Республики Дагестан, налаживании контактов с общественностью и руководством Азербайджанской Республики заметную роль играло республиканское азербайджанское общество «Азери».

Михаил Алексеев, Константин Казенин, Мамед Сулейманов

Дагестанские народы Азербайджана. Политика, история, культура

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СУДЬБА национальных меньшинств складывается в последние десятилетия по-разному. Некоторые из них оказались в центре многосторонних политических конфликтов, в ходе которых названия народов, ранее не известные широкой публике, прочно обосновались на первых полосах ведущих газет мира. Другие, напротив, остались на «периферии» и, кажется, не имеют никаких точек соприкосновения с мировой политикой. Даже малосведущему наблюдателю очевидно, что выбор первой или второй судьбы зависит не только от устремлений самого народа и даже не только от того, в какой мере в действительности соблюдаются его права как нацменьшинства. Едва ли не большую роль играет здесь политическая конъюнктура. А она меняется с течением времени. И те меньшинства, которые сейчас как будто обречены на забвение, завтра могут невольно оказаться в круговороте событий, имеющих первостепенное значение для целых мировых регионов.

После распада СССР в положении меньшинств в новообразованных государствах оказалось довольно много народов. Не стало исключением и Закавказье. Однако здесь на фоне острейших кровавых конфликтов – абхазского, карабахского, юго-осетинского – проблемы азербайджанцев и армян в Грузии, талышей и дагестанцев в Азербайджане оказались в тени. В 1990-е годы, даже если вокруг этих этнических групп возникала напряженность, она, в целом, оставалась внутренней проблемой соответствующего государства, малоинтересной для основных геополитических игроков на Кавказе. В начале XXI века ситуация стала меняться. Сегодня уже, пожалуй, все эксперты признают, что судьба армян, требующих автономии в грузинской области Самцхе-Джавахети, может стать серьезной проблемой межгосударственной политики. Каким еще закавказским нацменьшинствам грозит «политизация» – сказать трудно. Однако очевидно, что сегодня нельзя верно представить себе ситуацию в регионе, не учитывая проблемы меньшинств.

Азербайджан – многонациональное государство. Самым пестрым является национальный состав северной части страны, где наряду с азербайджанцами проживают народы нахско-дагестанской семьи. Наиболее многочисленны из них в Азербайджане лезгины, аварцы и цахуры.

Лезгины, по данным последней советской переписи населения 1989 года, насчитывали в Азербайджане 171,4 тысячи человек, или 2,4 % населения республики. По данным переписи населения Азербайджана, проведенной в 1999 году, лезгин было 178 тысяч, или 2,2 % населения. При этом если в 1989 году лезгины были четвертым по численности народом республики, уступая, помимо азербайджанцев, русским и армянам, то в 1999 году они оказались вторым по численности народом, причиной чему была эмиграция русского и армянского населения. Лезгины компактно проживают в северо-восточных районах Азербайджана, в бассейне реки Самур и на восточных отрогах Большого Кавказа. Наиболее велика их численность в Кусарском районе, где лезгины составляют 90,7 % от всего населения – 73,3 тысячи человек, что, в свою очередь, равно 41,2 % всего лезгинского населения Азербайджана. В соседнем Хачмазском районе живет 26 тысяч лезгин, почти столько же – в Габалинском районе. Значителен процент лезгинского населения также в Кубинском, Исмаиллинском и Гейчайском районах. В столице Азербайджана Баку, согласно переписи 1999 года, проживает 26,2 тысячи лезгин.

Аварцы живут на северо-западе страны, в Белоканском и Закатальском районах. По переписи 1989 года, их было 44,1 тысячи человек. По данным же 1999 года, их численность составила 50,9 тысячи человек, или 0,6 % населения республики.

Цахуры – народ, близкородственный лезгинам – живут также в основном на северо-западе, в Закатальском и Кахском районах. По данным переписи 1989 года, в Азербайджане их было 13,3 тысячи человек. Десять лет спустя их численность достигла 15,9 тыс. чел., или 0,2 % населения республики. По данным переписи 1999 года, численность цахуров в Закатальском районе составила 12,9 тыс. чел., в Кахском – 2,9 тыс. чел.

Три перечисленных народа представлены также и в Дагестане. Лезгины и цахуры разделены возникшей в 1991 году государственной границей на две примерно равные по численности части. Что же касается азербайджанских аварцев, то они составляют не более 10 % общей численности аварского народа.

В основной своей массе дагестанцы в Азербайджане представляют собой сельское население. По данным азербайджанской переписи 1999 года, среди лезгин доля проживающих в сельской местности составляет 63,3 %, среди аварцев – 92,1 %, среди цахуров – 83 % (в Дагестане доля сельского населения, по крайней мере среди лезгин и аварцев, заметно ниже).

Есть, однако, и такие народы нахско-дагестанской семьи, которые практически не представлены в самом Дагестане. Это малые по численности этносы, близкородственные лезгинам – крызы, хиналугцы, будухцы, удины. Первые три народа проживают в Кубинском районе (так называемый Шахдагский ареал, который охватывает несколько компактно расположенных селений этого района), их родина – высокогорье, однако значительная их часть переселилась на равнину. Удины живут в селе Нидж Габалинского района. Согласно переписи 1989 года, удинов в Азербайджане было 6125 чел. Перепись 1999 года зафиксировала 4465 удинов в Габалинском районе и около 100 – в Кахском районе. Другие малочисленные народы в переписях 1989 и 1999 годов отражены не были. По оценкам специалистов, их общая численность не превышает 10 тысяч человек.

Еще один дагестанский народ – лакцы – в Азербайджане проживает в основном в крупных городах – Баку и Сумгаите; места компактного расселения этого народа находятся исключительно в Дагестане.

Отдельного изучения требует вопрос о численности в Азербайджане рутульцев – дагестанского народа, родственного лезгинам. В Рутульском районе Дагестана устные источники сообщают о большой численности рутульцев в Шекинском и Кахском районах Азербайджана. По данным последней советской переписи, рутульцев в Азербайджане было 850 чел., а в переписи 1999 года они отражены не были.

Почти все перечисленные выше народы живут также и в России и считают Россию наряду с Азербайджаном своей родиной или частью некогда единой родины. Кроме того, даже тогда, когда проблемы азербайджанских дагестанцев совершенно не интересовали российских и азербайджанских политиков и дипломатов, эти проблемы составляли заметную часть политической «повестки дня» в Дагестане – одном из самых неспокойных и стратегически важных регионов России. Наконец, многие события первой половины 1990-х годов показали высокий конфликтный потенциал районов Азербайджана, где проживают дагестанцы. Не допустить возгорания там новых конфликтов – задача всех сил, так или иначе имеющих отношение к Кавказу. Но чтобы выполнить эту задачу, надо, по крайней мере, иметь достаточное представление о положении дел на «угрожаемой» территории.

Настоящая брошюра – попытка собрать воедино сведения о дагестанцах, проживающих в Азербайджане, в первую очередь те сведения, которые могут быть политически значимы. В первой главе (написанной К. И. Казениным) кратко излагаются основные вехи истории дагестанских народов Азербайджана с момента распада СССР по 2005 год. В главе второй (написанной К. И. Казениным и М. Сулеймановым) рассказывается о дагестано-азербайджанской границе как одном из основных факторов, генерирующих напряженность в регионе. Глава третья (написанная тремя авторами совместно) посвящена политике властей Азербайджана в отношении образования, языков и культуры дагестанских народов. Наконец, четвертая глава (написанная М. Е. Алексеевым) предлагает своего рода этнокультурный путеводитель по дагестанским народам, проживающим ныне в Азербайджане.

Дагестанские народы в новейшей истории суверенного Азербайджана

НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ ДАГЕСТАНСКИХ МЕНЬШИНСТВ АЗЕРБАЙДЖАНА

РАСПАД СССР ПРИВЕЛ к ощутимым последствиям для дагестанских народов, населяющих северные районы Азербайджана. Со времени включения нынешнего Азербайджана в состав Российской империи и вплоть до 1991 года территория их проживания никогда не была разделена государственной границей. Возникновение ее сильнее всего ударило по лезгинам. Этот народ проживает в северо-восточных районах Азербайджана, непосредственно примыкающих к той части Дагестана, которая также населена лезгинами. Под властью Российской империи и СССР существовал практически единый ареал расселения лезгин, лишь условно разделенный границей РСФСР и Азербайджанской ССР (а ранее – границей Дагестанской и Бакинской губерний) по реке Самур. После обретения Азербайджаном независимости эта граница стала совершенно реальной, и от того, какой режим на ней установлен властями России и Азербайджана, существенным образом стала зависеть жизнь «разделенного» лезгинского народа. Жесткий режим на границе, которую некоторые авторы называли «лезгино-лезгинской», означал обрыв многочисленных не только хозяйственных, но и родственных связей. Встала и одна более локальная, но важная для ведения сельского хозяйства проблема – распределение воды реки Самур для орошения земель в Дагестане и в Азербайджане.

В брошюре содержатся политически значимые сведения о дагестанцах, проживающих в Азербайджане. Кратко излагаются основные вехи истории дагестанских народов Азербайджана с момента приобретения им независимости по 2005 год включительно. Рассказывается об особенностях социально-экономического положения в приграничных районах по обеим сторонам дагестанского участка российско-азербайджанской границы. Важное место отведено политике властей Азербайджана в сфере образования, сохранения языков и культуры дагестанского этноса. Вниманию читателя предлагается также своего рода этнокультурный справочник по территориям и проживающим на них дагестанским народам Азербайджана.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Дагестанские народы Азербайджана. Политика, история, культура (Мамед Сулейманов) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Дагестанские народы в новейшей истории суверенного Азербайджана

НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ ДАГЕСТАНСКИХ МЕНЬШИНСТВ АЗЕРБАЙДЖАНА

РАСПАД СССР ПРИВЕЛ к ощутимым последствиям для дагестанских народов, населяющих северные районы Азербайджана. Со времени включения нынешнего Азербайджана в состав Российской империи и вплоть до 1991 года территория их проживания никогда не была разделена государственной границей. Возникновение ее сильнее всего ударило по лезгинам. Этот народ проживает в северо-восточных районах Азербайджана, непосредственно примыкающих к той части Дагестана, которая также населена лезгинами. Под властью Российской империи и СССР существовал практически единый ареал расселения лезгин, лишь условно разделенный границей РСФСР и Азербайджанской ССР (а ранее – границей Дагестанской и Бакинской губерний) по реке Самур. После обретения Азербайджаном независимости эта граница стала совершенно реальной, и от того, какой режим на ней установлен властями России и Азербайджана, существенным образом стала зависеть жизнь «разделенного» лезгинского народа. Жесткий режим на границе, которую некоторые авторы называли «лезгино-лезгинской», означал обрыв многочисленных не только хозяйственных, но и родственных связей. Встала и одна более локальная, но важная для ведения сельского хозяйства проблема – распределение воды реки Самур для орошения земель в Дагестане и в Азербайджане.

Для аварцев и цахуров, проживающих в северо-западной части Азербайджана, возникновение государственной границы само по себе не имело столь фатальных последствий. Их зона расселения хотя и примыкает к Дагестану, но отделена от него высоким в той местности Большим Кавказским хребтом, поэтому говорить о существовании какой-то единой этнической общности, которую бы разделила государственная граница, в данном случае не приходится. Однако первые годы существования независимого Азербайджана вызвали крутой перелом в судьбе и этих дагестанских народов. Исторически многонациональные Закатальский и Белоканский районы столкнулись с политикой тотальной «тюркизации», проводимой протурецким Народным фронтом Азербайджана, правившим страной в 1992–1993 годах, при президенте Абуль-фазе Алиеве (Эльчибее).

В начале 1990-х годов было как минимум два фактора, которые работали на обострение межэтнических противоречий в Северном Азербайджане.

Во-первых, рост национального самосознания коренных народов самого Дагестана. Даже проживающие в Азербайджане аварцы, отделенные от своих дагестанских сородичей Большим Кавказским хребтом, осознавали единство с теми, кто участвовал в создании национально ориентированных аварских организаций в Дагестане.

Во-вторых, религиозный фактор. Этнические азербайджанцы по вероисповеданию – мусульмане-шииты, тогда как дагестанцы в подавляющем большинстве мусульмане-сунниты. Впрочем, в первые годы после исчезновения СССР этот древний раскол ислама мог сыграть заметную роль лишь в тех районах Азербайджана, где живут аварцы: данный народ на протяжении советских времен сохранил довольно мощную исламскую традицию, выведенную из религиозного «подполья» в конце 1980-х годов. У лезгин исламский фактор, по единодушной оценке специалистов, играл меньшую роль, хотя в 2000-е годы лезгинско-азербайджанские осложнения, по оценкам дагестанских СМИ, уже имели и религиозную подоплеку (см. ниже).

«Лезгинский вопрос» в Азербайджане с начала 1990-х годов был связан в первую очередь с лезгинской национальной организацией «Садвал » («Единство»). В интервью бакинской газете «Зеркало » 25 августа 2004 года один из нынешних лидеров «Садвала» Нияз Примов сообщил, что эта организация «зародилась в начале 1960-х годов в студенческой среде Дагестана». Как политическая сила «Садвал» выступил сразу после распада СССР.

Официальную регистрацию организация получила в Минюсте Дагестана 9 июля 1993 года, в 1995 году регистрация была подтверждена Управлением Минюста РФ по Дагестану. Основным требованием, выдвигаемым «Садвалом», было соблюдение прав лезгин в процессе «раздела» Союза. При этом конкретные пути решения «лезгинского вопроса» предлагались разные – от учреждения лезгинских автономий в России и Азербайджане до радикального варианта создания единого «Лезгистана». Эти разные варианты объединялись общим пафосом – желанием преодолеть статус лезгин как «разделенного» народа. Лозунг «Садвала» – «За родину лезгин!» – так или иначе предполагал преодоление сложившегося в начале 1990-х положения вещей. Первым руководителем «Садвала» стал профессор физики из Махачкалы Гаджи Абдурагимов (он был избран секретарем исполкома «Садвала» на учредительном съезде этой организации в июне 1990 года). В руководстве «Садвала» состояли и состоят в основном представители Дагестана, а не северных районов Азербайджана.

Активную деятельность в Дагестане «Садвал» начал в 1989–1990 годах. В октябре – ноябре 1990 года состоялись I и II съезды «Садвала», на которых были приняты Устав движения, Декларация и Обращение к народам Дагестана. В обращении этих съездов содержалась просьба к народным депутатам республики подтвердить право лезгинского народа на самоопределение, создать комиссию по изучению вопроса о выработке механизма воссоединения лезгинского народа и уточнению границ двух республик. Депутатов также призывали воздержаться от принятия Декларации о суверенитете до положительного решения лезгинского вопроса, а также не согласиться с принятием Декларации о суверенитете Азербайджана как нарушающей конституционные права лезгинского народа и узаконивающей разделение данного народа.

III съезд «Садвала», называвшийся также Съездом лезгинского народа, прошел в дагестанском поселке Касумкент 28 сентября 1991 года. На съезде была принята декларация «О восстановлении государственности лезгинского народа». В ней было подчеркнуто, что осуществление этой задачи возможно только «законным путем». На съезде был избран Лезгинский национальный совет, который в соответствии с разработанным положением является «полномочным представителем лезгин в отношениях с вышестоящими органами власти и управления». Хотя в руководстве «Садвала» ни в тот период, ни когда-либо позднее не состояли высокопоставленные дагестанские чиновники, можно сказать, что позиция движения была тогда в значительной мере поддержана официальной Махачкалой: 31 июля 1992 года Верховный Совет Дагестана принял решение о нецелесообразности установления границы между Республикой Дагестан и Азербайджанской Республикой.

IV съезд «Садвала» проходил в ноябре 1993 года. К тому времени в руководстве лезгинского движения появился вышедший незадолго до этого в отставку генерал-майор Мухуддин Кахриманов (ныне председатель Совета старейшин «Садвала» и глава дагестанского отделения Народной партии «Патриоты России»). Съезд был попыткой объединить максимальное число лезгинских организаций Дагестана, других регионов России, а также Азербайджана.

В политическом отношении была подтверждена линия, сформулированная на предыдущем съезде. Стоит отметить, что 1993 год был пиком влияния национальных движений в Дагестане, и съезд «Садвала» тогда даже почтили своим присутствием некоторые федеральные политики. По данным Э. Кисриева [Кисриев 1999], на съезде была достаточно сложная борьба за влияние в лезгинском национальном движении. Генерал Кахриманов делал на съезде основной доклад, однако не был избран главой (председателем Национального совета) «Садвала». Эту должность занял врач-хирург из города Дербент (Южный Дагестан) Нариман Рамазанов .

В начале 1990-х годов «Садвал» пользовался активной поддержкой лезгинской научной и творческой интеллигенции в Махачкале. Большую роль в лезгинской национальной идеологии, вырабатывавшейся в то время, играла концепция Кавказской Албании (государства, существовавшего на территории нынешних Южного Дагестана и Азербайджана в первых веках новой эры) и лезгин как потомков ее обитателей. Многих лезгинских авторов в 1990-е годы вдохновляла и предполагаемая тесная связь Кавказской Албании с армянской культурой. Известный лезгинский поэт Арбен Кардаш так описывал мысленную встречу с далеким прошлым своего народа: «Не ристалищ конский топот, / Шум и грязь, / Я великого Месропа / Слышал вязь» (имеется в виду создатель армянской письменности Месроп Маштоц ).

Переломный момент в истории «Садвала» наступил в 1994 году, после взрыва 19 марта в бакинском метро, на станции «20 Января», в результате которого погибли 14 и были ранены более сорока человек. По версии следствия, с которой согласился и азербайджанский суд, теракт был организован спецслужбами Армении, а исполнен активистами «Садвала». В приговоре суда значится, что спецслужбы Армении установили контакт с представителями «Садвала» в 1992 году с целью осуществления терактов на территории Азербайджана. В апреле 1992 года, по этой версии, 17 активистов «Садвала» проходили обучение по ведению диверсионных операций в поселке Лусакер Наирийского района Армении. После этого в марте 1994 года ими и был произведен взрыв в бакинском метро. Затем 3 июля 1994 года в Бакинском метрополитене, между станциями «28 Мая» и «Гянджлик», произошел еще один теракт, тогда погибли 13 и были ранены 42 человека. Согласно данным правоохранительных органов Азербайджана, данный теракт был совершен Азером Салман оглы Аслановым , жителем Баку, лезгином по национальности, бывшим офицером азербайджанских вооруженных сил, который, находясь в армянском плену, в 1994 году был завербован спецслужбами Армении. Позднее азербайджанские СМИ не раз писали и о том, что заказчиками терактов в метро якобы были лично руководители «Садвала».

Отметим, что армянские источники категорически отвергают причастность Армении к взрывам в бакинском метро. Например, в 2004 году на страницах армянской газеты стран СНГ «Ноев ковчег » представитель «Садвала», выступая под псевдонимом, рассказал, что в первой половине 1990-х годов «садвалисты» действительно выезжали в Армению, но единственной целью их поездок было облегчение участи лезгин, мобилизованных в армию Азербайджана и попавших в плен на карабахской войне. (Надо отметить, что, по данным дагестанских СМИ, дагестанцы из северных районов Азербайджана приняли достаточно активное участие в карабахской войне, в первую очередь в 1992–1994 годах, когда проводилась мобилизация в азербайджанскую армию. Так, дагестанский аналитик Марко Шахбанов , специализирующийся по югу республики, утверждает, что в 1992 году 20 % офицеров в азербайджанских частях, сражавшихся в Карабахе и вокруг него, составляли лезгины.)

Так или иначе, с 1994 года для «Садвала» в Азербайджане наступила полоса репрессий. В общей сложности по делам о взрывах в метро в Азербайджане были осуждены более 30 граждан лезгинской национальности. Новые аресты прошли в 1998 году. В списке азербайджанских политзаключенных, обнародованном в апреле 2005 года правозащитниками Лейлой Юнус и Эльдаром Зейналовым , значатся 14 членов «Садвала». (В № 39 за 2005 год дагестанский еженедельник «Черновик » опубликовал письмо жителя Магарамкентского района Дагестана, назвавшего себя членом «Садвала». По его данным, число лезгин-политзаключенных в Азербайджане доходит до 45 – просто те, кто не вошел в список Юнус и Зейналова, якобы формально осуждены по уголовным статьям.)

Отметим, что позднее «садвалисты» были обвинены и в ряде преступлений, совершенных до взрывов в бакинском метро. Так, в 1998 году семь жителей Кусарского района лезгинской национальности были приговорены к лишению свободы на сроки от 8 до 15 лет по обвинению в нападении в 1993 году со стороны Дагестана на азербайджанскую погранзаставу, в ходе которого один офицер погиб, а двое солдат получили ранения. По версии правоохранительных органов, нападавшие ставили целью насильственным путем создать Республику Лезгистан на севере Азербайджана. Также в 1994 году – как утверждают дагестанские СМИ, втайне от родственников – за разжигание межнациональной розни был осужден на 4 года сотрудник информационного центра «Садвала» Наби Мигралиев .

Суды над «садвалистами» были составной частью мероприятий по предотвращению распада Азербайджана, проводимых утверждавшимся во власти Гейдаром Алиевым . Напомним, что в первый год его правления была также арестована группа политиков, боровшихся за создание «Талыш-муганской автономии» на юге страны, а лидер «талыш-муганцев» Аликрам Гумбатов был приговорен к пожизненному заключению (в настоящее время освобожден и проживает в Западной Европе). Меры по укреплению территориальной целостности страны были, очевидно, необходимы для выживания Азербайджана на фоне потери им Нагорного Карабаха и прилегающих районов. Напрямую повлиять на ситуацию в «лезгинских» районах Северного Азербайджана разгром «Садвала», с 1994 года называемого в азербайджанской прессе исключительно «террористической организацией», не мог: до 1994 года эта организация не сумела создать там для себя широкую базу поддержки.

После 1994 года и до сегодняшнего дня «Садвал», официально запрещенный в Азербайджане, никак самостоятельно не фигурирует в политике этой страны. (Впрочем, официальные азербайджанские источники по сей день обозначают эту организацию как источник потенциальной угрозы. Например, в 2002 году депутат милли меджлиса (парламента) Азербайджана Захир Орудж заявил в СМИ, что «Садвал» «ведет антипропаганду против азербайджанского языка», пользуясь при этом покровительством «определенных кругов в России».) Одновременно в Азербайджане стимулируется деятельность лояльного Баку лезгинского культурного общества «Самур ». Во время празднования десятилетия этого общества в 2002 году его председатель, доцент кафедры дорог и мелиорационных машин Азербайджанского университета архитектуры и строительства Мурадага Мурадагаев , заявил, что общество сыграло важную роль в разладе сепаратистской организации «Садвал»: «Нам удалось сломать хребет сепаратистов, которые представляли нам карту Лезгистана. Сейчас „Садвал“ потерял свое влияние в Азербайджане».

В Дагестане после 1994 года история «Садвала» складывалась не менее драматично. В 1995 году эта организация активно выступала против ужесточения режима на азербайджанско-дагестанской границе, связанного с первой чеченской войной. Члены «Садвала» провели в Южном Дагестане большое количество пикетов с требованием разрешить лезгинам пересекать границу. В апреле 1995 года решением Правительства РФ отдельные ограничения на границе были сняты, однако касались послабления только жителей приграничных районов. Лезгины, проживавшие, например, в Махачкале, по-прежнему были лишены возможности навещать своих родственников в Северном Азербайджане.

В 1995–1996 годах в Дагестане прошло несколько конференций «Садвала». Имеются сведения о том, что на них имело место противоборство «радикального» крыла, настаивавшего на создании единого Лезгистана, и «умеренного» крыла, предлагавшего сосредоточиться на решении гуманитарных проблем лезгин, разделенных госграницей. При этом радикальную позицию якобы поддерживал тогдашний лидер «Садвала» – депутат Народного собрания Дагестана Руслан Ашуралиев (родился в 1950 году, в молодости неоднократный чемпион мира по вольной борьбе, в 1990-е годы работал заместителем начальника Махачкалинской городской налоговой инспекции, был избран депутатом от одного из горных избирательных округов, населенных лезгинами, – Ахтынского округа, стал руководителем «Садвала» в начале 1994 года).

Ашуралиев лишился своего поста на VII съезде «Садвала». Съезд проходил в Дербенте (Южный Дагестан) 14 ноября 1998 года. Место Ашуралиева занял Нияз Примов , ранее служивший офицером в Российской армии, а в последние годы перед избранием занимавшийся бизнесом в Магарамкентском районе Дагестана. Смена руководства, по имеющимся данным, была связана с разным пониманием целей «Садвала», однако каждая из сторон называла радикалами своих оппонентов. Ашуралиев после съезда обвинил оппонентов в нежелании вести конструктивное обсуждение и сообщил о том, что в их выступлениях звучали призывы к выходу из состава России и созданию самостоятельного лезгинского государства, а один из активистов выдвинул идею создания теневого правительства Южного Дагестана. Позднее некоторые источники представляли дело таким образом, что «Садвал» раскололся на съезде на два крыла – «радикальное» (требующее создания единого Лезгистана) во главе с Кахримановым и Абдурагимовым и «умеренное» во главе с Ашуралиевым.

Вместе с тем очевидно, что к своему VII съезду «Садвал» подошел как организация, скатывающаяся к позициям маргинальной. Достаточно сказать, что на съезде в качестве гостя выступал Али Алиев (лакец по национальности), командир абхазского флота в грузино-абхазской войне 1992–1993 годов, «председатель парламента Конфедерации народов Кавказа» – структуры, которая во второй половине 1990-х утратила какое-либо реальное влияние. После съезда «Садвал» и его новый лидер на протяжении нескольких лет практически не попадали в «информационное поле». О низкой активности «Садвала» говорит и то, что очередной, VIII съезд этой организации не проведен и даже не назначен. Впрочем, в 2005 году слово «Садвал» вновь стало звучать в СМИ, о чем речь пойдет ниже.

Наряду с «Садвалом» в Азербайджане действовала еще одна лезгинская организация, независимая от государственной власти, – Партия национального равенства Азербайджана (ПНРА), или Лезгинская партия. Она была учреждена в августе 1992 года по инициативе представителей лезгинской интеллигенции: Имрана Рзаева, Фахреддина Айдаева, Фируза Бадалова и других. Первоначальное название – Лезгинская демократическая партия Азербайджана. При регистрации партии представители ее руководства вынуждены были сменить название по настоянию властей. В программе ПНРА говорилось о том, что партия видит свою задачу в защите политических прав лезгинского народа в рамках конституции Азербайджанской Республики, признавая ее целостность и суверенитет. Отделения партии существовали в Баку, Сумгаите и в северных районах Азербайджана, где компактно проживает лезгинское население. Сейчас партия не функционирует, ее лидеры отошли от политики.

Аварцы, проживающие в северо-западных районах Азербайджана, не создали в начале 90-х какой-либо национальной организации и в целом по сравнению с лезгинами оставались «вне политики». Азербайджанские аварцы не имеют столь тесных связей со своей дагестанской «метрополией», как лезгины, по географическим причинам. К этому добавлялся и некоторый языковой барьер – диалект аварского, на котором говорят в Закатальском и Белоканском районах, довольно сильно отличается от литературного аварского языка. Наконец, если лезгины были разделены азербайджанско-российской границей практически «напополам», то аварцы, оказавшиеся в независимом Азербайджане, составляли все же малый процент от аварского этноса. Поэтому трудно было ожидать, чтобы формировавшийся в Дагестане в начале 1990-х аварский Народный фронт имени имама Шамиля своей главной целью провозгласил бы решение проблем аварцев в Азербайджане.

На протяжении 1990-х годов положение в Закатальском и Белоканском районах, населенных аварцами, довольно мало освещалось в СМИ и официальных документах, поэтому реконструировать его приходится на базе довольно скудных данных.

Первые аварско-азербайджанские осложнения имели место, по-видимому, еще в 1989 году. Вот как вспоминает об этом азербайджанский историк Зардушт Ализаде , в то время состоявший в руководстве Народного фронта Азербайджана: «Мне позвонили из белоканского районного отделения Народного фронта и сообщили, что ожидается азербайджанско-аварское столкновение. Я немедленно выехал в этот район вместе с Агаджавадом Саламовым , членом контрольно-ревизионной комиссии Народного фронта. Выяснилось, что на прошлом митинге Народного фронта один „случайный“ оратор тяжело оскорбил Али Анцухского , влиятельного и богатого кооператора, неформального лидера аварского населения региона. Тот поклялся больше не допускать проведения митингов Народного фронта в Белоканах, созвал вооруженную аварскую молодежь и блокировал трибуну. На площади собрались свыше десяти тысяч жителей района и несколько часов ждали начала митинга. Если бы пролилась кровь, Азербайджан получил бы еще один страшный конфликт. Выяснив обстановку, я направился в здание исполкома и провел переговоры с Али Анцухским и его окружением. Я извинился перед ним за оскорбление, нанесенное ему на митинге Народного фронта, и уговорил его выступить вместе со мной на митинге. Вооруженная аварская молодежь пропустила нас на трибуну, митинг прошел мирно, и все разошлись. На „разборе полетов“ член районного отделения Народного фронта, учитель по профессии, признался, что, уходя из дома утром, он попрощался с семьей, так как не знал исхода и опасался, не придется ли ему, азербайджанцу, стрелять в братьев своей жены-аварки. Фронтисты утверждали, что провокатор, оскорбивший Али Анцухского на митинге, был подослан секретарем райкома партии».

В первой половине 90-х влияние аварского предпринимателя Али Анцухского, выходца из села Махамал Белоканского района, было в северо-западном Азербайджане, по всей видимости, определяющим – так, по крайней мере, описывает ситуацию азербайджанская пресса (напр. «Монитоp », 15.11.2003 г.). Известный российский политик Рамазан Абдулатипов вспоминает, что их вместе с Али Анцухским принимал Гейдар Алиев для обсуждения проблем аварцев. Али Анцухский был избран депутатом азербайджанского парламента от своего региона, что опять же показывает политическое доминирование там аварского населения в первой половине 90-х. Однако в 1996 году он был убит в Баку. Азербайджанский правозащитник Эльдар Зейналов позднее так комментировал его убийство в газете «Эхо » (19 июня 2004 г.): «Он [Али Анцухский] открыто опасался кары со стороны властей и подстраховался от ареста, став депутатом парламента. Долго не решался приехать в Баку и был убит в первый же приезд после парламентских выборов. Аварец И. Мамедов , осужденный как его убийца, тоже умер в тюрьме. Власти упорно отрицали этническую и вообще политическую подоплеку этого убийства, которое списали на внутриаварскую „разборку“, чуть ли не семейную вендетту… Так и не была расследована бытовавшая в прессе перед убийством Анцухского версия о существовании белоканского „золотого треугольника“ – канала для торговли наркотиками и оружием на стыке границ трех государств [Азербайджана, Грузии и России], из-за обладания которым, как говорят, и был убит депутат».

О том, что происходило на северо-западе Азербайджана сразу после убийства Али Анцухского, в августе 2005 года вспоминал дагестанский еженедельник «Черновик »: «Со смертью депутата Милли меджлиса началась охота на всех руководителей так называемого аварского клана – в числе убитых оказалась и широко известная „аварская тройка“, в которую входил известный бизнесмен Мухаммад Джандаров . Затем установилось временное затишье. Но власть в регионе перешла в руки конкурирующего с Анцухским клана, который возглавлял некий азербайджанец Ханлар. Именно после серии убийств этот тюркский клан-конкурент взял под свой контроль многие сферы бизнеса и в числе прочих развернул широкую торговлю наркотиками. Бытует версия, что при разгроме „аварской тройки“ власть использовала услуги конкурентов Анцухского, которые и сейчас сохраняют контроль над регионом».

После «временного затишья», о котором пишет дагестанская газета, тема аварцев Закатальского и Белоканского районов вновь «возникла» в 2001 году. По данным дагестанских источников, за полгода до этих событий, в 2000 году, администрация Закатальского района приняла решение о сносе памятника имаму Шамилю, установленного в 1992 году, однако это решение вызвало протест аварского населения. Затем 18 августа 2001 года памятник был взорван, а по подозрению в этом акте вандализма были арестованы опять же аварцы. Разгневанные неправомерным, по их мнению, задержанием, представители аварской общины предприняли нападение на районное отделение милиции. В район были введены войска, «аварский мятеж» был подавлен. В сентябре – октябре 2001 года официальные азербайджанские источники распространяли информацию о том, что в Закатальском и Белоканском районах обезврежена «преступная банда». Отдельно упоминалось, что возглавлял ее некто Гаджи Магомедов , «более десяти лет работавший водителем местного мафиозного авторитета Али Анцухского». Азербайджанские официальные лица также не раз называли аварских мятежников ваххабитами. Хотя многие детали закатальских событий 2001 года неясны, их ход однозначно показывает, что из доминирующего народа, каким они там были при «кооператоре» Али, аварцы превратились в этой части Азербайджана в конфликтующее с властью меньшинство. (После событий 2001 года о необходимости решать проблемы азербайджанских аварцев заговорили многие российские политики аварского происхождения, в частности Рамазан Абдулатипов . А депутат Госдумы Гаджи Махачев в интервью «Независимой газете » (26.05.2001 г.) заявил: «В Закатальском и Белоканском районах Азербайджана живут наши дагестанские земляки – аварцы. Есть точная информация, что там находятся боевики, наемники… Чеченцы, арабы, которые кружат голову проживающим там дагестанцам, вербуют их, привлекают на свою сторону».)

Цахуры, третий по численности дагестанский народ в Азербайджане, находятся в еще более трудных условиях, нежели лезгины и аварцы. У цахуров письменность пока в зачаточном состоянии, нет и не было влиятельных национальных организаций даже в Дагестане (где их численность близка к 20 тысячам человек). Каких-либо политических выступлений цахуров в Азербайджане не зафиксировано. В середине 1990-х годов главный редактор выходящей в Махачкале на русском языке цахурской газеты «Нур », профессор Дагестанского госпедуниверситета Гарун Ибрагимов сообщил автору этих строк, что власти Азербайджана якобы чинят препятствия распространению газеты в Белоканском и Закатальском районах. О других попытках активизировать цахурское национальное самосознание в Азербайджане нам неизвестно.

СЕВЕР АЗЕРБАЙДЖАНА И ДАГЕСТАНСКО-АЗЕРБАЙДЖАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

ПРОБЛЕМЫ аварско-азербайджанских и лезгино-азербайджанских взаимоотношений стали активно обсуждаться как в дагестанских, так и в азербайджанских СМИ в 2005 году. Старт этому обсуждению, по всей видимости, дали события не в Азербайджане, а в дагестанском Дербенте. Один из древнейших городов Кавказа, в 1990-е годы он претерпел значительные перемены в национальной структуре населения. Практически полностью выехали в Израиль горские евреи (таты), увеличился процент некоторых дагестанских народов (в частности аварцев), которые ранее составляли меньшинство. В прошлом в Дербенте преобладало азербайджанское и татское население, особенно в центральной, исторической части города, которая составляла в значительной мере отдельный мир, не вписывающийся в общедагестанский уклад жизни. Теперь эта «отдельность» города оказалась размыта.

Наиболее влиятельными этническими группами в Дербенте ныне являются азербайджанцы и лезгины, причем лезгином является мэр города, а за азербайджанцами оставлен пост главы Дербентского района (с городом административно не связанного). Отношения местных властей с Махачкалой скорее партнерские, чем «вассальные»: достаточно сказать, что на выборах в Госдуму в декабре 2003 года в Дербентском одномандатном округе проиграл кандидат, близкий республиканскому руководству, и если за поражение в другом – Буйнакском округе официальная Махачкала тут же принялась «мстить» (добиваться увольнения глав «неправильно» проголосовавших районов и т. д.), то в Дербенте никаких таких шагов предпринято, по нашим данным, не было. Внутренняя напряженность создается тем, что Дербент попал в список древних городов – исторических памятников ЮНЕСКО. В бюджет города от этой международной организации поступают значительные средства, «рулить» которыми желают многие.

Конфликтная ситуация в Дербенте возникла 9 апреля 2005 года, когда произошла драка в городской мечети (Джума-мечети). Эта мечеть была местом молитвы как дагестанцев-суннитов, так и азербайджанцев-шиитов, населяющих город. Точных данных о том, между какими группами мусульман разгорелся конфликт, нет. Как будто все источники сходятся на том, что группа, напавшая на мечеть, состояла из приверженцев известного в Южном Дагестане шейха Сиражутдина Хурикского (Исрафилова), по национальности табасаранца (табасаранцы – народ Южного Дагестана, близкородственный лезгинам). Описывая апрельские события «по горячим следам», дагестанские и федеральные российские СМИ не характеризовали конфликт в мечети как межнациональный. Уже позднее, в августе 2005 года, дагестанский еженедельник «Черновик », возвращаясь к инциденту, отмечал, что хотя шейх Сиражутдин и его сторонники являются суннитами, среди них много азербайджанцев. По данным той же газеты, в результате конфликта в Джума-мечети утвердился имам (предстоятель) суннитского толка, но азербайджанец по национальности. Как рассказывал в репортаже ВГТРК глава «пострадавшей» стороны – дербентских шиитов, его последователи «с суннитами ладят», а напавшие хотели спровоцировать «конфликт всех против всех». Ныне покойный министр информации и внешних связей Дагестана Загир Арухов – известный знаток дагестанского ислама, сам выходец из Южного Дагестана – в апреле 2005 года в беседе с автором этих строк указывал, что, по его данным, в конфликте принимали участие и мусульманские активисты из Закатал, аварского происхождения. Как бы то ни было, по информации, доступной сразу после конфликта в самом Дагестане, этот конфликт никак не выглядел азербайджанско-лезгинским столкновением.

Конец ознакомительного фрагмента.

На протяжении нескольких десятилетий между Дагестаном, крупнейшим регионом российского Северного Кавказа и Азербайджаном, крупнейшим торговым партнером России в Закавказье, держатся холодные, напряженные отношения. Азербайджан давно мог бы стать крупнейшим инвестором в экономику Дагестана, если бы отношения республик хоть немного улучшились. Согшасно распространённому мнению, это было бы полезно и для России, учитывая, что реальная экономика Дагестана слаба, а республика остается крупнейшим получателем средств из федерального бюджета. Но увы: вместо этого на южной границе России сохраняется потенциал конфликта, в который может быть помимо своей воли втянута и вся страна.

Тема азербайджано-дагестанских отношений в очередной раз всплыла 23 июля - после заявления об отставке Курбана Курбанова - главы населенного преимущественно азербайджанцами Дербентского района Дагестана. Ряд экспертов, в том числе Константин Казенин уже озвучили ключевую версию события: назначение нового «ручного» главы района, который будет управлять самым богатым (1) не городским муниципальным образованием республики. (2)

Курбан Курбанов долго поддерживал хорошие отношения с Азербайджаном, представляя 130-тысячную азербайджанскую диаспору Дагестана. Но именно эта роль «друга Баку» была главным обвинением в адрес Курбанова. Учитывая, что официально никаких обвинений в его адрес правоохранительные структуры не озвучили, именно роль «чужака», распоряжающегося самым богатым сельским районом с самой дорогой (не считая городской) землей, могла оказаться для Курбанова роковым обвинением.

Азербайджан - довольно сложный партнер для России. Антироссийская пропаганда остается частью современной политической культуры республики. Но в целом наша страна поддерживает с соседями умеренно-дружеские отношения. Это устраивает далеко не всех, в том числе - в Дагестане. Превалирование националистических настроений является неизменным спутником вульгарно-«рыночной» модели социально-экономического устройства и испытанным средством манипулирования общественными настроениями. И в Дагестане национализм двадцать лет сопровождался в том числе антиазербайджанской риторикой, обусловленной, конечно, целым рядом причин, о которых мы еще скажем.

В свою очередь, ситуация в Азербайджане и вокруг него такова, что эта республика не может позволить себе ухудшение отношений с Россией. В политической сфере Азербайджан живет в состоянии «замороженной войны» и логика его осторожных действий определяется ожиданием возобновления конфликта. К тому же интерес Запада к Азербайджану уменьшился, когда стали видны умеренные запасы его энергоносителей и, наоборот, довольно высокие претензии. К тому же миллионы азербайджанцев работают в России и об их судьбе официальный Баку не может не помнить. Поэтому страна пытается выстраивать некоторый баланс в отношениях с Россией и с Западом.

Возможно, отчасти и поэтому Азербайджан предпочитает «не замечать» сложностей в отношениях с Дагестаном. Например, десятилетиями Азербайджан предпочитал не видеть явно несправедливое отношение к своим трудовым мигрантам и к автотранспорту, следующим транзитом через территорию Дагестана. Не замечал поборы, сопровождавшие ведение бизнеса. Например, в 1990-е годы контроль за «Золотым мостом» - погранпереходом, в Дагестане считался самым выгодным «бизнесом».

Вот одна реальная история, показывающая разницу в ментальности двух соседних народов. Год назад в поезде, едущем из Махачкалы в Москву, я познакомился с семьей из Азербайджана, которая ехала транзитом куда-то на российские «севера». Глава семьи - обычный рабочий, однако неплохо зарабатывающий где-то в нефтегазоносных российских регионах. В Азербайджане был в гостях у родственников. Приехал туда на шикарном джипе, только-только купленном. Но на обратном пути попал в ДТП в районе Махачкалы. Как у нас бывает, первыми на месте аварии появились не работники ГИБДД, а местные дельцы, зарабатывающие как раз на участниках таких аварий на международной трассе. Мой новый знакомый представлял идеальную кандидатуру для давления - родственников в Дагестане нет, денег больших нет, рядом - семья с маленькими детьми, а на «северах» - возможность потерять работу в случае неявки с отпуска. В итоге от его джипа, заработанного несколькими годами труда в непростых условиях, остались что-то около 300 тысяч рублей, основная часть из которых, видимо, ушла на путешествие семьи на поездах.

Азербайджан многого «не замечал», но и обид не забывал: хоть выражал готовность инвестировать средства в Дагестан, но ощутимых инвестиций не было.

В Дагестане противоречивое отношение к соседней республике имеет давнюю историю. Это своеобразный «букет», в который вплетается большое число самых разных факторов. На бытовом уровне в Дагестане азербайджанцев называли «персами», подчеркивая совершенно другую ментальность соседнего народа. Кое-что внесла в эти непростые отношения и советская история. Тогда между республиками шла незримая конкуренция. В Дагестане ревностно относились к большим преимуществам, которыми соседний Азербайджан обладал как союзная республика в сравнении с «автономным» Дагестаном.

В последние годы к проблемам во взаимоотношениях стало примешиваться растущее по всему миру шито-суннитское напряжение.

Еще один раздражитель в том, что два лезгинских села (лезгины - один из дагестанских народов) после распада СССР остались на территории Азербайджана. Это дает основание активистам лезгинского национального движения говорить о разделённом народе, требуя от федерального Центра активно вмешаться и решить проблему. Чем может такое «решение» закончиться, мы видим на примере нынешней ситуации на Украине. Россия пока не может решать проблему гораздо в большей степени разделенного народа - русского, когда десятки миллионов русских живут за границами нынешней России.

Но при всех противоречиях Дагестан нуждается не просто в добрососедских отношениях с Азербайджаном, но и в том числе, по мнению некоторых авторов, в его инвестициях. Особенно сегодня, когда экономика России начала под давлением санкций может начать несколько «проседать». До сих пор в России, в том числе в Дагестане, средний уровень жизни был несколько выше, чем в Азербайджане. Вместе с тем, Дагестану остро необходимы инвестиции в реальную экономику. Относительно высокий уровень жизни в республике поддерживается только за счет более высоких стандартов потребления, что может выйти боком при малейших колебаниях курсы национальной валюты. Так, весной рост курса доллара на фоне первых санкций уронил уровень жизни в России почти на 20 %. А санкции только нарастают, и войне в Украине конца-краю еще не видно.

Пока Азербайджан располагает немалыми государственными средствами, которые можно направить на реализацию инвестиционных проектов. Эти деньги вполне пригодились бы Дагестану для реформирования экономики, в том числе - создания работающего реального сектора.

Если России не нужна война на южных границах - пора обратить внимание на дагестано-азербайджанские отношения

Основная проблема по северную сторону границы, которая стоит на пути углубления взаимодействия Азербайджана и Дагестана - всепроникающая власть местных полукриминальных кланов. Так уж сложилось, что не государственная польза, а корыстные интересы одного человека или группы лиц стали определяющим фактором и в международных делах. А чужая корысть - плохой советчик. Среди кланов нет «своих» и «чужих», «хороших» и «плохих», и все они могут быть опасны, если это принесет им пользу. Российское государство пока реально имеет мало влияния, и порой «национальные интересы России» в действиях конкретных должностных лиц часто остаются не более чем словами.

Сотрудник ДНЦ РАН приукрасил историческое прошлое отдельного народа

В конце прошлого месяца в «Дагестанской Правде» вышла очередная публикация, посвященная народам Дагестана: «Азербайджанцы в дагестанском историческом процессе» . Несмотря на то, что ее автор Магомед-Расул Ибрагимов является ведущим научным сотрудником института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН, в статье немало сомнительного материала и откровенных несуразностей.

Занижено или завышено?

Примечательно желание автора статьи завысить численность азербайджанцев за счет трудовых мигрантов из АР. По его мнению, «реальное число азербайджанцев в Дагестане на несколько десятков тысяч больше» официальных данных переписи. Но из каких источников он взял такую ощутимую цифру и почему всех выходцев из АР Ибрагимов называет именно азербайджанцами, он не раскрывает.

На самом деле, численность населения Дагестана является завышенной, так как многие уроженцы этой республики (в том числе и азербайджанской национальности) сами массово уезжают в целях заработка в крупные города и «сырьевые регионы» России, в которых уровень дохода является привлекательным для них. А трудовые мигранты в самом Дагестане представлены в первую очередь гражданами среднеазиатских государств (в основном из Узбекистана), а также Вьетнама, но и их число невелико.

Зато среди граждан АР, переселившихся в силу разных причин в Дагестан, большинство все-таки составляют лезгины, которые в основном уже сменили прежнее гражданство на российское.

Но есть важные нюансы, которые академическая наука пока учитывает слабо, а именно манипуляции с данными переписей. Как мы уже , жонглирование с цифрами последней переписи населения привело к занижению численности лезгин и табасаран и завышению численности азербайджанцев в Дагестане. Но это лишь верхушка айсберга. Подлинный масштаб махинаций можно увидеть, ознакомившись со статьей Амиля Саркарова «Подсчитали и просчитались – 2» в газете «Настоящее время» №25 от 29 июня 2012 г. Согласно ей, численность азербайджанцев в Дербентском районе завышена более чем в полтора раза и должна составлять 36-37% вместо 58% (то есть на 20 с лишним тысяч меньше). В меньшей степени это затронуло также город Дербент.

Таким образом, реальное число азербайджанцев (точнее тех, кого к ним относят) должно быть на несколько десятков тысяч меньше, а не больше. Но статистическая часть публикации Ибрагимова на фоне других его рассуждений выглядит не столь значимой.

Опять албанцы и Сасаниды!

К большому сожалению, в своей статье Ибрагимов позволил совершенно антинаучные опусы, более того, статью напечатали в государственном СМИ, коей является газета «Дагестанская Правда».

Особенно это касается следующих строк: «Дагестанские азербайджанцы имеют давние традиции письменности. Предки их, видимо, пользовались клинописью, в первые века нашей эры – албанской и сасанидской графикой». По сути, он нынешнее тюркоязычное азербайджанское население Дагестана совершенно голословно возвел к албанцам и персам. Это все равно, что возвести хаттов, лидийцев, троянцев, греков и другие общности, проживавшие на территории современной Турции и их наследие к нынешним туркам.

То, что в той или иной степени албанское и иранское население участвовало в формировании нынешних дагестанских азербайджанцев (о чем он также упоминает), вовсе не означает, что они могут претендовать на их культурно-языковое наследие. Тем более, сохранились продолжатели данных культурно-языковых традиций: лезгинские народы и таты. Но явно искусственные и давно избитые попытки усидеть сразу на нескольких стульях, то есть объявить азербайджанцев одновременно наследниками и иранских, и кавказских, и тюркских (причем совершенно разных и несвязанных друг с другом) политических образований уже давно выглядят несуразными.

Но Ибрагимов на этом не останавливается. В своей статье он перечисляет археологические и культурно-исторические объекты начиная с каменных орудий ашельской эпохи! Сразу вспоминается история с азыхантропом (отнесенного учеными к пренеандертальцам, т.е. предкам неандертальцев, не являющихся прямыми предками современных людей, но, правда, скрещивавшихся с ними), которого в Азербайджанской Республике превратили в предка азербайджанцев, а в учебники попала фраза «древние азербайджанцы начали пользоваться огнем много миллионов лет назад» .

Где хобот и где хвост?

Парадоксальным является то, что Ибрагимов все-таки упоминает и об ассимиляционных процессах, выделив их в отдельный раздел. В нем он описывает переход татов, населяющих окрестные с Дербентом села, на тюркский (азербайджанский) язык. Помимо прочего упоминает селение Ерси, связывая его с арабскими колонистами, при этом игнорируя исследования . А известный кавказовед, исследуя Ерси и другие окрестные селения в начале 30-х годов прошлого века, обнаружил табасаранскую топонимику, что говорит об их происхождении.

Как бы то ни было, Ибрагимов отметил, что более масштабные процессы тюркизации, охватившие жителей татоязычных и арабоязычных, частично табасаранских селений, находящихся вблизи Дербента, происходили в конце XIX– начале XX вв.

При этом завершение формирование азербайджанской народности он почему-то относит к 11-12 векам в связи с новой волной вторжений тюркоязычных народов (а именно, огузов) в Дагестан, явно перепутав начало и конец. Но если принять эту версию, то «народность» сформировалась, не успев появиться на новой территории, и пришлые кочевники тем более не могут иметь отношение к наследию местных народов, с которыми они стали позднее частично смешиваться и ассимилировать их.

Как мы знаем, тюркский компонент в равнинной части Юждага после нашествия тюрок-сельджуков постепенно усиливался, особенно во времена татаро-монгольского нашествия и последующих войн между Золотой Ордой и Хулагуидами, а также при вторжении армии Тимура. Но о резком усилении тюркского компонента в Юждаге можно говорить, лишь начиная с 16 века, когда Сефевиды стали массово переселять тюркоязычные группы из Азербайджана (исторического, то есть нынешнего «Иранского»).

Еще один казус. Рассказывая о позднейших событиях, связанных с терекеменцами, он не пишет об их появлении на нынешней территории лишь в конце 16 века, несмотря на то, что это известный факт. Что неудивительно, так как это еще больше разрушает и без того противоречивую картину этногенеза азербайджанского населения Дагестана (и в целом азербайджанцев). О том, что данный вопрос до сих пор отражает неустойчивость самосознания тех, кого относят к дагестанским азербайджанцам, мы писали в статье .

Средневековый азербайджанский

Еще одну откровенную нелепость Ибрагимов выдал, написав, что «азербайджанский язык продолжительное время, начиная со Средневековья вплоть до второй половины XX в., был и остается (сейчас - в гораздо меньших масштабах) языком межэтнического общения народов Южного Дагестана».

Очень странно, что сказав о времени появления тюрок-огузов на Кавказе, Ибрагимов в тоже время его возводит к началу Средневековья, промахнувшись по крайне мере на 6 столетий!

Вот это ведущий специалист ДНЦ РАН! Но с чего он взял, что азербайджанский (точнее огузский) язык уже в 11-12 веке стал играть такую роль?! А как же арабский и персидский? Не говоря о лезгинском языке, который и в советское и постсоветское время старательно избегали рассматривать в качестве «лингва франка» (см. подробнее: Лезгинский как и Лезгинский как ).

В сухом остатке

Безусловно, азербайджанский язык был, отчасти, языком межэтнического общения в Южном Дагестане. Но, во-первых, он им стал довольно поздно и функционировал в целом в узких временных рамках. Во-вторых, он не единственный исполнял такую роль, особенно как язык письменности. В-третьих, он не охватывал всю территорию Южного Дагестана, во многих районах которого господствовал лезгинский язык, особенно в сношениях агулов и южных табасаран с лезгинами. А в настоящее время он уже не играет такой роли, так что если и говорить о «гораздо меньших масштабах», то правильнее сразу назвать их локальными (например, в магалах Дербента и некоторых селениях).

Нынешние азербайджанцы, конечно, являются частью современного дагестанского «этноландшафта». Но искусственное удревнение времени появления носителей огузских языков, сложения азербайджанского народа, как отдельной общности, а также попытки переписать дотюркское, а точнее доогузское наследие Южного Дагестана носят явный деструктивный характер и создают предпосылки для возникновения межнациональной напряженности.

Очень неприятно, что «Дагестанская Правда» стала одной из площадок для подобного мифотворчества. Еще большее недоумение вызывает то, что подобные сомнительные с научной точки зрения материалы выходят из-под пера сотрудника академического института, в то время как именно академическая наука должна быть образцом исторической правды. Более того, представляется, что сотрудники ДНЦ РАН должны бороться с этно-историческими мифами, как это было , а не заниматься их конструированием.

Иера Рамазанова

Корреспондентский корпус ФЛНКА